Миссионерская деятельность как фактор геополитики
Глава из монографии Н.А. Трофимчука и М.П. Свищева «Экспансия» (М, 2000) Невозможно формулировать тезис об использовании миссионерской деятельности, как элемента геополитики государств, не совершив хотя бы краткий экскурс в историю этого явления за двадцать веков существования христианства. Мы обратим особое внимание на те периоды, когда деятельность миссионеров наиболее активно использовалось для решения геополитических задач.

По утверждению миссиологов, окружение церкви от начала до конца политическое, в связи с чем «миссионерская церковь никак не может закрыть глаза на эту реальность». Д.Горт по этому поводу отмечал, что анализ миссионерской деятельности наглядно показывает — ее задачи на всем протяжении истории столь же последовательны, широки и глубоки, как и потребности и требования человеческой жизни. Объясняет он это следующим образом: «Люди живут в целой системе взаимосвязанных отношений, поэтому отделение духовной и личной сфер от материальной и общественной — отражение ложных теорий из области антропологии и социологии». Из чего следует вывод, что, даже независимо от воли и желания самих миссионеров, их влияние на различные общественные институты неизбежно.

Грандиозные последствия воздействия деятельности первых миссионеров на политические системы государств отметил в своем трехтомном исследовании политической метафизики от Солона (VI век до н.э.) до Августина (V век н.э.) немецкий правовед Арнольд Эрхардт, показав подрывной характер ранней христианской веры и ее документов. Будучи крупным авторитетом в вопросах древнеримского и древнегреческого права, Эрхардт продемонстрировал, что многие слова и поступки ранних христиан были откровенно бунтарскими для своего времени, хотя сейчас мы не воспринимаем их таковыми. Это относится не только к движению Иисуса в Палестине в 30-х гг. н.э., но и к Павлу, Луке и другим авторам Нового Завета. Христианское миссионерское движение в первом веке было радикальным и революционным. Но, как отмечает Эрхардт, при этом надо иметь в виду, что под революцией следует понимать не только распространение террора и разрушений, а предложение альтернатив. В своей миссионерской работе в греко-римском мире ранняя церковь предложила такие альтернативы. Она отвергла всех богов и тем самым разрушила метафизические основания господствовавших политических теорий. Следовательно, уже первые миссионеры своей деятельностью потрясли основы политического устройства Римской империи.

Со времен императора Константина представление о «христианском государстве», о взаимозависимости и взаимодействии между церковью и государством считалось само собой разумеющимся. В Византии император объединял в себе религиозные и политические функции. Цели государства совпадали с целями церкви и наоборот, это распространялось и на миссионерство. Практика прямого вмешательства кесаря в миссионерскую работу продолжалась в течение всех средних веков и фактически дошла до современной эпохи. Так, православное миссионерство русских князей и царей носило явную политическую окраску и сопровождалось экспансией на север и северо-восток. Цели евангелизации фактически совпадали с целями «русификации». На основании этого в западных протестантских кругах зачастую дается отрицательная оценка миссионерской политике православной церкви. Такое мнение высказывает в частности Г.Розенкранц. Однако, в этом отношении, западная церковь мало чем отличалась от своей восточной сестры. Особенно ярко это проявилось в колониальный период, который открыл беспрецедентную миссионерскую эпоху. Миссионерская политика западной церкви стала составной частью геополитики ведущих европейских государств.

Вскоре после открытия морского пути в Индию и Америку папа Александр VI в папской булле Inter Caetera Divinae поделил неевропейский мир между королями Португалии и Испании, предоставив им полную власть над территориями, которые уже открыты и которые еще предстояло открыть. Это булла основывалась на средневековом представлении, что папа обладает верховной властью над всем миром, в том числе языческим. Из этого же положения исходило понятие о праве опеки, согласно которому правители двух названных стран имели над колониями не только политическую, но и церковную власть. Колониализм и миссионерство стали взаимозависимым явлением — право обладать колониями вело за собой обязанность вести там миссионерскую деятельность. С этого времени процесс распространения христианской веры и колониальная политика настолько переплелись между собой, что стало трудно отличать одно от другого. В колониальных епархиях епископы назначались гражданскими властями. Этим епископам запрещалось напрямую общаться с папой, папские указы до их обнародования и введения в силу в колониях должны были получать одобрение короля. Короли Испании и Португалии очень быстро стали рассматривать себя не представителями папы, а прямыми наместниками Бога. В этот период силовое давление было преобладающим способом обращения в христианство непокорных туземцев.

Средневековая парадигма миссионерства характеризуется отказом от практики обращения людей в христианскую веру силой. Это относится к таким миссионерам эпохи испанских завоеваний, как Антонио де Монесинос и Бартоломе де Лас Касас. В противовес практике подчинения с помощью оружия Лас Касас выдвинул идею conquista espiritual, что в переводе с испанского означает духовное завоевание. Основывающаяся на превосходстве христианской веры, она стала преобладающей в дальнейшей истории миссий и способствовала империям в распространении своего протектората на обширные территории.

Убежденность в безупречности и превосходстве христианства над другими религиями — один из главных элементов «естественного» обоснования миссионерства. Густав Варнек наряду с ним выделял еще три: приемлемость и применимость христианства ко всем народам и условиям; достижения христианского миссионерства на своем «поле деятельности»; и факт того, что христианство в прошлом и настоящем показало и показывает себя более сильной религией по сравнению с остальными. В комплексе все это породило у западной церкви убеждение в своем культурном превосходстве. При этом, по мнению Роберта Спира, было неизбежным, что западные миссионеры несли не только «Христа», но и «цивилизацию». В 1910 году он следующим образом кратко обосновал этот вывод: «Мы не можем идти в нехристианский мир иными, чем мы есть, или с чем-то иным, чем то, что мы имеем. Даже если мы сделали все, что в наших силах, чтобы отделить всеобщую истину от западной формы... мы знаем, что не можем достичь этой цели до конца».

Ко времени начала широкомасштабной европейской колониальной экспансии западные христиане уже не осознавали того факта, что их богословие было культурно обусловленным, полагая, что оно надкультурно и имеет универсальное значение. Поскольку западная культура однозначно рассматривалась как христианская, столь же очевидным казалось и то, что культура эта должна экспортироваться вместе с христианской верой. В исследовании зарубежных миссий, опубликованном в 1932 году под названием «Переосмысление работы миссий», принимается почти без всяких сомнений не только то, что все народы находятся на пути к единой мировой культуре и что эта культура будет, по существу, западной, но и то, что такое развитие событий все должны приветствовать, а подобно всем другим представителям Запада, миссионеры должны быть сознательными пропагандистами этой культуры. Аналогичная мысль выражена в названии брошюры, которая была издана в 1922 г.: «Le role civilisateur des missions», что с французского переводиться как «Цивилизаторская роль миссий». Подобным же образом Юлиус Рихтер, немецкий историк, занимавшийся историей миссий, в работе 1927 г. рассматривал «протестантские миссии как существенный и неотъемлемый элемент культурной экспансии европейско-американских народов».

В истории миссий случались периоды, когда цели колониальной политики и миссионеров не совпадали или даже входили в противоречие. Тогда последних не допускали и изгоняли с уже освоенных территорий. Однако, с XIX века и особенно в «эру расцвета империй» (1880-1920) колониальная экспансия опять приобретает религиозный оттенок и снова оказывается тесно связанной с миссионерством. Колониальные власти вновь с энтузиазмом встречали появление миссионеров на своих территориях.

По мнению западных миссиологов, современные миссионерские организации возникли на фоне западного колониализма Нового времени и в связи с ним. Связано это с этапом освоения колониальных территорий и осознанием государствами новой роли миссий в геополитике. С точки зрения правительств, миссионеры были идеальными союзниками. Они жили среди местного населения, знали и понимали его язык и обычаи. Трудно было бы найти более надежных учителей, врачей, советников, чем среди работников миссий — конечно при условии предоставления правительством достаточных субсидий. Каких еще, более подходящих, чем миссионеры, проводников своего культурного, политического и экономического влияния могло бы найти то или иное правительство метрополий. Миссионеры, нравилось им это или нет, вновь превратились в передовой отряд для стран, осуществляющих колониальную экспансию.

В Великобритании (главной колониальной державы Нового времени) среди крупных чиновников колониальной службы особенно быстро росло осознание ценности и важности миссионерской деятельности для империи. Равным образом, и другие колониальные страны понимали, какое содействие могут оказать им миссионеры. Германский канцлер фон Каприви открыто заявил в 1890 году: «Мы должны начать с создания во внутренних районах нескольких станций или баз, опираясь на которые смогут развивать свою деятельность и купец, и миссионер. Пушки и Библия должны идти рука об руку».

Практически каждая страна рассматривала миссионеров как союзников правительства в осуществлении его политических планов. Уже в наше время, в 1958 г., в Южной Африке член правительства Нел заявил, что одна из причин того, что так много людей все еще остаются равнодушными к миссионерской деятельности, заключается в их неспособности осознать «политическое значение миссионерской работы». Он пишет: «Только если и когда мы преуспеем в вовлечении черных в протестантские церкви, белая нация... обретет надежду на будущее». Если же этого не произойдет, утверждает Нел, то «наша политика, наша законодательная программа и все наши планы будут обречены на наудачу. Поэтому каждый молодой человек и каждая девушка должны решиться и взять на себя обязательство вести активную миссионерскую работу, потому что миссионерская работа — это не только дело Божье, это также и труд на благо нации; это — замечательнейшая возможность послужить Богу, но это также — и самая великолепная возможность послужить отечеству».

Не только политики признавали значение и ценность миссионерской работы для государства, почти такие же взгляды часто выражали миссионеры. Крупный авторитет в области миссионерства епископ С.Нилл следующим образом иллюстрирует это. Когда известный французский кардинал Лавижери (1825-1892 гг.) отправлял в Африку своих «Белых отцов», он напомнил им: «Nous travaillons aussi pour la France» (Мы работаем и для Франции). А в предисловии к книге, выпущенной в ознаменование двух веков работы Британского Общества по распространению. Евангелия (1701-1900 гг.), помещено следующее заявление: «После того, как было выражено столько радости и ликования по поводу расширения Империи, кажется уместным представить публике духовную сторону имперского щита, показав, таким образом, что было сделано для построения Империи на более прочном и надежном основании».

Многие современные политики несомненно согласились бы с Карпом Мирбтом, который в 1910 г. писал: «Миссионерство и колониализм хорошо сочетаются друг с другом, и у нас есть основания надеяться, что из этого союза выйдет что-нибудь для наших колоний».

Комментируя высказывание: «колонизация — это миссионерство», принадлежавшее германскому статс-секретарю по колониям доктору Зольфу, католический миссиолог Шмидлин в 1913 г. писал: «Именно миссионерство духовно покоряет колонии и осуществляет их внутреннюю ассимиляцию... Государство, действительно, может объединить проектораты внешним образом; однако именно миссионерство должно содействовать достижению более глубокой цели колониальной политики — внутренней колонизации. С помощью наказаний и законов государство может принудить к физическому подчинению, но именно миссионерство обеспечивает внутреннее послушание и преданность».

Хотя использование религии в политических целях нередко встречало сопротивление верующих и служителей церкви, лишь немногие сторонники миссионерской деятельности в корне отвергали позицию, преобладавшую среди западных христиан, а именно, что туда, куда приходит их державное влияние, следует посылать и миссионеров. Или наоборот, что туда, куда они посылают своих миссионеров, должно приходить и их державное влияние — хотя бы только для того, чтобы обеспечить защиту миссионерам.

В основе доктрины внешнеполитической деятельности любого государства в современную эпоху лежит прагматический принцип реализации собственных национальных интересов, заключающийся в создании благоприятных условий для развития общества, в использовании для этого всего разностороннего потенциала страны. Религиозный фактор занимает в этом не последнее место. Осознание геополитических интересов государства носит общенациональный характер. В этот процесс неизбежно вовлекается религиозно ориентированная часть населения, что в конечном итоге находит выражение в концепциях и практической деятельности религиозных объединений и миссий, в определенной степени способствуя реализации геополитических замыслов государства. Так например зарубежные миссии, несмотря на специфичность выполняемых функций и декларируемую независимость, вынуждены брать на себя определенную нагрузку в работе механизма внешнегосударственной деятельности. Связано это прежде всего с тем, что внешняя политика является объектом прямого и монопольного государственного регулирования. Эти регулятивные функции в тех или иных процессах могут быть выражены по-разному. Существуют опосредованные формы влияния на программы, осуществляемые религиозными организациями за рубежом, опираясь на которые государство претворяет в жизнь свою прагматическую линию за пределами страны. Следует подчеркнуть, что чаще всего это именно косвенное воздействие в виде налоговых льгот миссиям, защиты под лозунгом права на свободу совести интересов конкретных миссионеров или исполняемых ими проектов, давление на законодательные институты страны через посредство международных правозащитных и религиозных организаций с целью изменения неугодных правовых актов и т.п. При этом эффективность такого воздействия определяется реальным политическим и экономическим потенциалом данного государства. Многие государства явно или неявно, сознательно или неосознанно способствовали и способствуют этому процессу. Можно отметить следующую взаимозависимость. Наиболее удачно использовали миссионеров для решения своих политических задач геополитически значимые страны мира. В свою очередь, наибольшего размаха миссионерская активность приобрела в государствах преуспевающих, я развитой для своего времени экономикой и великодержавными амбициями, способных инвестировать эту деятельность.

Религиозный фактор неизменно находил свое применение в международной политике. В прошедшем десятилетии ХХ в. Россия в полной мере испытывала это в довольно откровенном давлении Запада в период разработки и принятия законов по проблемам свободы совести в 1993 и в 1997 годах. Принятый Конгрессом США в ноябре 1998 г. Акт «О международной свободе вероисповедания» дал ему право применять широкий набор санкций против стран, нарушающих, по мнению США, свободу вероисповедания своих граждан, — от дипломатических до экономических. Осенью 1998 г. в США был опубликован документ, посвященный стратегии национальной безопасности, направленный в XXI век. Он так и называется: «Стратегия национальной безопасности США для нового столетия». В нем говорится, что стратегический подход США основан на признании своего лидерства в мире. «Мы должны быть готовы к тому, чтобы использовать все необходимые инструменты национальной мощи для оказания влияния на те или иные действия других государств и негосударственных субъектов международных отношений.... Наше участие в мировых делах прямо зависит от готовности народа и конгресса ради защиты национальных интересов не останавливаться перед тратой денег и сил...», говорится в данном документе. Религиозные проблемы также нашли отражение в данном документе. В нем в частности отмечается: «Мы будем продолжать работать с отдельными странами, например, с Россией и Китаем, с международными институтами над недопущением преследований по религиозным мотивам».