Образ врага в советской пропаганде. 1945-1954 гг. 
§ 3. Образ политического противника при проведении психологических операций в период разрядки. Март 1953-май 1954гг.

Вынужденное отступление
В начале марта 1953 г., казалось, ничто не остановит вал антиамериканской пропаганды. Однако в конце февраля — еще до смерти И.В.Сталина, произошло невероятное: из плана Воениздата «по разным причинам» были исключены антиамериканские книги: сборник «Звериное лицо американского империализма»; В.Аварина «Империалистическая агрессия США на Тихом океане»; генерал-майора Жукова «Западногерманский стратегический плацдарм американского империализма» и другие. Обратившиеся за разъяснениями Д.Мельников (Меламед) и Л.Черная, авторы книги «Гитлеровские генералы на службе американского империализма», получили устный ответ, что «в нынешней международной обстановке тема книги потеряла свою актуальность». Переубедить редакцию им не удалось1.
Количество антиамериканских материалов весной катастрофически упало в журналах и газетах: в январе в «Крокодиле» их было 13, в «Красной Звезде» — 57; в феврале, соответственно, 12 и 38; марте — 9 и 21, апреле — 0 и 7; мае — так же2. Менялось и качество: в июне в «Крокодиле» появилась только одна малозначительная карикатура с критикой системы просвещения США3. Разрядка немедленно сказалась на антиюгославской пропаганде. В марте разоблачительные статьи исчезают из прессы. В июле 1953 года СССР восстановил дипломатические отношения с Югославией4. В течение последующих полутора лет в советской прессе не появилось ни одной сколько-нибудь примечательной статьи об этой стране. Образ югославского врага — «отщепенца» от лагеря социализма начал уходить из общественного сознания. Приспосабливаясь к новой международной обстановке, в апреле 1953 г. секретариат ЦК КПСС реформировал агитпроп. Подотделы были переименованы в сектора; всего их было восемь: партийной пропаганды, лекторских групп, центральных газет, местных газет, журналов, издательств и полиграфии, агитационно-массовой работы, радиовещания. Начальником отдела был назначен В.С.Кружков. Тогда же, в апреле, началась перестройка СИБа, которая свелась к увеличению контролирующих звеньев, а также передаче СИБа из-под контроля Внешнеполитической комиссии ЦК КПСС Министерству культуры. Начальником был назначен П.А.Поздеев5.
Резкое ослабление антиамериканской пропаганды стало возможно по двум причинам. Во-первых, сказывалась усталость правительств и народов супердержав, их союзников от первого этапа «холодной войн». После переизбрания Г.Трумэна и смерти И.В.Сталина у новых руководителей супердержав появилась возможность быстрее договориться по многим не решенным ранее международным проблемам. Правительству Советского Союза передышка была нужна для того, чтобы справиться с серьезным социально-экономическим кризисом, получить от Запада большие партии сырья и товаров народного потребления6. Во-вторых, это диктовалось нуждами пропагандистского ведомства: чрезмерное запугивание граждан «образом врага» могло привести к обратному результату — равнодушному восприятию пропаганды.
Разрядка и логика противостояния
Однако и в условиях разрядки ни номенклатура, ни граждане СССР не могли сразу отказаться от использования образа врага в своих заявлениях, письмах, официальных правительственных документах: общественные антагонизмы продолжали существовать. Например, 7 апреля на имя Берии обратились с письмом шесть граждан из Хомутовского района Курской области с жалобой на недавно назначенного секретаря РК КПСС. Секретарь, проявив рвение, крутыми мерами собирал недоимки и вызвал недовольство людей. А чтобы начальство наверняка обратило внимание на их нужды, жители Хомутовки прагматично использовали образ врага: «Позвольте попутно добавить: Меняйлов — еврей»7.
Инспекторы ЦК КПСС, куда было переправлено письмо, знали цену подобного рода ярлыкам, а потому обратили внимание только на «голое администрирование» секретаря. 20 апреля Н.С.Хрущеву доложили, что факты подтвердились, меры приняты. Политическая система советского общества еще имела кредит доверия, чему способствовали в том числе и мифы о врагах, и кремлевский популизм.
Однако среди заключенных ГУЛАГа было немало людей, которые уже не верили в добрых начальников и были готовы отстаивать свою свободу с оружием в руках. Летом 1953 г. вспыхнули восстания заключенных в Кенгире, Воркуте и других лагерях. Это усугубляло кризис советского общества, подталкивало кремлевское руководство к поиску новых решений старых проблем.
Многие консервативно настроенные члены ЦК КПСС по привычке объясняли негативные явления в обществе происками врагов. Они боялись гласности, проникновения в СССР либеральных идей. Нуждались в образе врага для удержания в повиновении населения. Это был элемент их образа жизни и политического мышления.
Последствиями разрядки были недовольны и правые силы США. События 1953—1954 гг.: заключение в июле 1953 г. перемирия между Севером и Югом в Корее; рост национально-освободительного движения; поражение французских войск при Дьен-Бьен-Фу во Вьетнаме; решение индокитайской проблемы на Берлинской (февраль 1954 г.) и Женевской (апрель-июль) конференциях; нежелание Национального собрания Франции ратифицировать Парижские оглашения по вопросу создания ЕОС — все воспринималось как поражение перед лицом наступающего коммунизма. На Д.Эйзенхауэра было организовано давление с целью добиться разрешение на применение атомной бомбы в кризисных ситуациях, для дальнейшего увеличения военных расходов. Но президент, желая иметь сбалансированный бюджет страны, удовлетворял не все нужды ВПК. Он предпочитал тайные операции ЦРУ по всему миру и развертывание «психологической войны» против СССР8.
Именно при Эйзенхауэре пропагандистские органы США обрели второе дыхание. Важнейшие решения принимались Советом национальной безопасности и Управлением психологической стратегии. Управление координировало деятельность как государственных, так и частных средств массовой информации9. «Что касается линии пропаганды, — писал составитель справки "Голос Америки" Мамедов, — то в докладе (специального комитета по психологической войне при президенте США. — А.Ф.) в качестве основной цели указывается на необходимость "доказывать" народам других стран, что "цели и политика США подкрепляют и содействуют стремлению этих народов к свободе, прогрессу и миру". Далее комитет рекомендует ставить в пропаганде вопросы "свободы личности", о праве на владение собственностью и на достойный уровень жизни и (веры. —А.Ф.) в идеал всеобщего мира». Что касается пропаганды внутри США, то комитет рекомендует больше говорить о «силе врага» (СССР) и в особенности «росте атомной мощи СССР и непрерывном развитии советской экономики». Таким путем комитет предлагает «разъяснять» американцам необходимость в больших «усилиях», требуемых от США. Комитет возражает против сколько-нибудь существенного сокращения ассигнований на нужды пропаганды»10.
Противоречия между супердержавами и внутриполитические проблемы сторон способствовали сохранению образа врага.
Материальные возможности противников
В 1953 г. правительство и агитпроп ЦК КПСС столкнулись со значительным материально-техническим и организационным превосходством пропагандистов противника. Об этом говорилось в справках «Американская пропаганда» и «Голос Америки», направленных СИБом в агитпроп в июне-августе 1953 г., а также в «Справке о печатной пропаганде СССР и США в некоторых странах»11. П.А.Поздеев отмечал отсутствие у СИБ квалифицированных кадров, неумение подать материал вследствие незнания языков многими сотрудниками, слабую техническую оснащенность и элементарную нехватку денег для пересылки изданий. Начальник СИБ привел сравнение возможностей по Индии: ЮСИС — американская информационная служба, имела филиалы во всех крупных городах, издавала газету тиражом 300 тыс. экземпляров на нескольких языках, 15 бюллетеней; Информбюро издавало двухнедельный журнал на 4 языках тиражом 40 тыс. экземпляров — единственный среди отделений СИБ за рубежом, пресс-бюллетень на 8 языках тиражом 9 тыс. экземпляров; все это обслуживал штат из 3-х человек.
Значительно различались возможности органов пропаганды супердержав и внутри своих стран. Разовый тираж только ежедневных газет в США составлял 53950615 экземпляров — примерно 1 газета на трех жителей при развитой инфраструктуре доставки; у американцев насчитывалось 20 млн. телевизоров и 110 млн. радиоприемников, включая автомобильные. В СССР же хронически не выполнялись планы радиофикации регионов: в Ставропольском крае на февраль 1953 г. было радиофицировано только 37,6% населенных пунктов, в Мордовии — 4%. Неблагополучно обстояло дело с распространением центральных газет, особенно на селе. В сентябре 1953 г. зам. начальника Главного управления радиофикации министерства культуры СССР Л.И.Троскунов писал Н.С.Хрущеву, что колхозники читают в основном районные газеты, а центральные и областные доходят только до актива12. В январе и июле 1952 г. ЦК ВКП(б) обязал ТАСС наладить передачу обзоров общесоюзной и зарубежной информации для районных газет, но редакции районок слабо использовали ее13.
Что касается телевидения, то в 1953 г. в СССР действовала только одна станция в Москве; 30 сентября был поставлен вопрос о создании 2 канала ТВ и центра цветного ТВ в Москве; только намечалось строительство станций в других крупных городах14.
Таким образом, американские пропагандисты имели мощную машину для «промывания мозгов» своим гражданам, могли легко нейтрализовать советскую пропаганду внутри США; но им, как и советским пропагандистам, было нелегко воздействовать на все население СССР. Воздействие пропаганды СССР и США на народы Европы и Азии было затруднено вследствие неоднозначного восприятия как американской, так и советской «демократии», в том числе в странах Восточной Европы. Американские идеологи периодически жаловались, что благодаря рекламе они могут сбыть рефрижераторы эскимосам, но бесславно провалились «со сбытом своей демократии немцам, китайцам и народам Балкан»15. Советские пропагандисты также столкнулись с неприятным фактом: в 1954 г. количество материалов о Советском Союзе в венгерских газетах сократилось вдвое по сравнению с 1950-м годом16. Но в целом в начале 50-х гг. американская пропаганда проигрывала советской. Поль Лайнбарджер, один из самых опытных режиссеров психологической войны с американской стороны, с сожалением констатировал, что «борьба между американцами и коммунистами во многих районах мира выглядела как борьба американского старого против коммунистического нового»17.
Дело Берии: новый враг и кризис пропаганды
Эффективность психологических операций зависела от многих факторов, в том числе от умения пропагандистов в меру пользоваться образом врага. В этом смысле примером неудачной операции может быть признана внутриполитическая пропаганда в период «разоблачения» Берии.
Весной-летом 1953 г. в СССР развернулась борьба двух группировок бюрократии. Одну возглавлял Л.П.Берия, министр внутренних дел и государственной безопасности, другую — председатель Совета министров СССР Г.М.Маленков и исполняющий обязанности Первого секретаря президиума ЦК КПСС Н.С.Хрущев. Стремление взять инициативу в руки, завоевать популярность в народе и подставить противников привело к тому, что благодаря Л.П.Берии уже 4 апреля 1953 г. в «Правде» было опубликовано специальное коммюнике МВД, в котором сообщалось о реабилитации врачей. Через два дня ЦК КПСС возложил ответственность за дело врачей на бывшего заместителя министра государственной безопасности М.Д.Рюмина. «Презренные авантюристы типа Рюмина, — отмечалось в "Правде" 6 апреля, — сфабрикованным ими следственным делом пытались разжечь в советском обществе, спаянном морально-политическим единством, ...глубоко чуждые социалистической идеологии чувства национальной вражды».
Сообщение о реабилитации врачей поразило граждан и вызвало обеспокоенность членов ЦК КПСС: миф о злодеях, подрывавших гармонию советского общества, рушился на глазах. Сообщение об аресте Берии было опубликовано в «Правде» только после прошедшего 2-7 июля Пленума ЦК КПСС, на котором номенклатура согласовала свои позиции. На мнение членов ЦК большое влияние оказали события 17 июня 1953 г. в Берлине — забастовка трудящихся Восточного Берлина, вызванная узкоклассовой, некомпетентной политикой восточногерманского руководства. Члены ЦК КПСС усмотрели в этом активизацию внешнеполитических врагов, агентом которых был изображен Берия. Тон обсуждению задал Маленков, объявивший бывшего министра внутренних дел «врагом партии и народа». Его подержал Хрущев, отметивший, что шпионы, террористы и диверсанты по-прежнему действуют, но значительных заговоров в СССР и не могло быть, «потому что мы имеем монолитность рядов партии, сплоченность нашего народа вокруг нашей партии». Последующие ораторы немедленно списали на «врага» все преступления, просчеты в политике и системные качества советского строя: Микоян — неэффективную работу сельского хозяйства; Булганин, Бакрадзе, Снечкус — просчеты в национальной политике. Мифотворчество продолжил В.М.Молотов: «Похоже на то, что те империалистические круги, агентом которых он был в нашей среде,... стали толкать своего агента-провокатора на поспешные авантюристические действия». Мнение Молотова и других докладчиков было выдано за факт: в постановлении пленума Берия был назван «буржуазным перерожденцем» (читай — космополитом. —А.Ф.), который стал «агентом международного империализма» с целью захвата власти и восстановления капитализма в СССР18. Дискредитация Берии при помощи образа врага понадобилась правящей группе для доказательства своего права на власть и сокрытия преступлений режима при Сталине. Немедленно были созваны пленумы местных комитетов партии, на которых обсуждалось закрытое письмо ЦК КПСС, посвященное деятельности Берии. Осуждение «наймита международного империализма» на партийных собраниях в июле 1953 г. и митингах в декабре было использовано для вскрытия серьезных недостатков в работе партийных, советских, хозяйственных организаций, органах МВД, для дальнейшей идеологической обработки населения. «Наше счастье, — заявила знатная ткачиха Моисеева из Орехово-Зуева, — что ЦК КПСС своевременно обезвредил злейшего врага советского народа — Берию. Пусть знают враги, что у советского народа только одна дорога — коммунизм, и он никогда не сойдет с этой дороги. Эта дорога ведет его к счастью»19.
«Разоблачение» Л.П.Берии не сопровождалось публикацией пропагандистских статей в газетах. Однако через коммунистов — участников собраний, значительная часть граждан знала о происходившем. В пылу борьбы с бывшим министром власть допустила серьезную ошибку: многие советские люди еще не успели опомниться от «разоблачения» и реабилитации врачей, как появился новый внутренний враг. Несвоевременное использование столь сильного средства вело к формированию психологической защиты, отторжению общественным сознанием образа врага. Если в период «дела врачей» в сводках общественного мнения ЦК КПСС сомнения выражали только «политически сомнительные граждане» — евреи, и заключенные, то теперь вопросы «не получится ли как с врачами?», «кому же сейчас верить?» задавали многие советские люди. Типичный пример — рассуждения секретаря директора запорожского завода «Интернационал» Хотелова: «Я теперь ни черта не пойму, что творится: соратник Сталина вдруг стал врагом народа. Ведь столько лет прошло, никто ничего плохого о Берия не говорил. И вдруг такое сообщение. Это очень нехорошо и особенно перед иностранными державами». Ряд граждан открыто заговорил о борьбе за власть в высших эшелонах20.
Сомнения подрывали сакральность власти, вели граждан к рациональному мышлению при объяснении противоречий советского общества. Роль и значение образа внутреннего врага в «объяснении» негативных явлений резко уменьшилось. У пропагандистов возникла объективная потребность компенсировать эту потерю за счет усиленного насаждения образа внешнего врага. Ситуация была похожа на ту, что сложилась в апреле-мае 1949 г., но с одним существенным различием: пропагандисты навсегда потеряли возможность проводить крупные психологические операции внутри страны с использованием образа внутреннего врага. Обращает на себя внимание тот факт, что и для рядовых граждан типа Хотелова, и для руководителей государства зарубеж представал отрицательным авторитетом. Этому способствовала деятельность самих пропагандистов, насаждавших образ могущественного и коварного зарубежного врага. Но в одностороннем мышлении граждан, которое формировалось такой пропагандой, была серьезная опасность для самого советского государства. Для примитивного мышления гораздо проще перевернуть все знаки отношения на 180 градусов, чем углубить познание мира. Знакомство граждан с лучшими образцами зарубежной литературы, искусства, техники, науки, предметами быта, образа жизни могло привести и приводило к появлению «западничества», отрицательному отношению к советской действительности. По этой причине в период разрядки положительной информации о западном образе жизни в печати не было.
Миролюбивые жесты и ненависть
Вместе с тем, весной 1953 г. разрядка привела к миролюбивым жестам СССР и США. Одновременно со снижением количества антиамериканских материалов в печати, СССР развернул «мирное наступление»: показал свое стремление содействовать снижению международной напряженности, решить на компромиссной основе корейский вопрос, начать новый раунд переговоров по Германии. Стремление перехватить инициативу подвигло Д.Эйзенхауэра выдвинуть 16 апреля свои предложения в речи «Шанс для мира». «Эйзенхауэр знал, — пишет С.Амброз, — что большинство его требований выдвинуты как зондаж и неприемлемы для русских. Они ни при каких обстоятельствах не уйдут из Восточной Европы; объединение Германии представляется им кошмаром; нельзя ожидать, что они прекратят... действия партизан во Вьетнаме и в Малайе; а их неумолимые возражения против инспекции на месте внутри Советского Союза были хорошо известны»21. Образ лживого, жестокого и могучего врага довлел и над Эйзенхауэром и был воспроизведен в речи, призывавшей к миру. Одновременно Белый дом организовал утечку информации о возможности применения атомной бомбы в Корее22.
Подобные двусмысленности подталкивали Кремль искать противоречия во взглядах Эйзенхауэра; видеть в стремлении западных лидеров согласовать свои позиции «линию сговора между собой за счет СССР»23.
Вместе с тем, речи западных лидеров или их изложения публиковались советской прессой. Так, советское правительство, прикрывшись эвфемизмом «общественность», с интересом встретило заявление У.Черчилля в палате общин: премьер-министр выразил уверенность в возможности обеспечить взаимную безопасность СССР и Западной Европы; с удовлетворением — прекращение использования Черчиллем обвинений Москвы в инспирировании антиимпериалистических действий по всему миру, в том числе во Вьетнаме24.
Борьба за умы европейцев
Противоречивость ситуации состояла в том, что, делая миролюбивые жесты, супердержавы вели ожесточенную психологическую войну в третьих странах. В мае-июне 1953 г. «Литературная газета», СИБ и радиокомитет пытались воздействовать на итальянских избирателей во время предвыборной кампании. Наряду с рассказами о советской избирательной системе, успехах КНР и стран народной демократии, пропагандисты использовали образ американского врага и его «марионетки» — правительства де Гаспери. В конце июня «Крокодил» ознаменовал поражение правительства Италии карикатурой на первой странице, а П.Тольятти 6 июля 1953 г. направил в ЦК КПСС письмо, в котором благодарил советское радио за «борьбу против антисоветской и антикоммунистической пропаганды»25.
Не менее ожесточенной была полемика супердержав по германскому вопросу, в частности, по вопросу создания ЕОС. Весной «ЛГ» атаковала «ландскнехтов американских монополий» — правую французскую газету «Фигаро» и немецкую «Зольдатен-цайтунг»; «фактического военного министра боннского «правительства» Т.Бланка26. Все они стереотипно обвинялись в содействии возрождению «военной машины Западной Германии», «реваншизме», проповеди «космополитических идей "европейского оборонительного сообщества"», «европейской федерации», якобы несущих народам Западной Европы только потерю их национального суверенитета.
Весьма своевременно МИД и Совинформбюро направили в агитпроп справку «Американская пропаганда». В том числе в ней утверждалось, что разрядка не входит в планы правящих кругов США; в планах — поиск «новых путей, способов и форм расширения борьбы на фронте «психологической войны», создание «особого органа по руководству "психологической войной", подобного геббельсовскому министерству пропаганды фашистской Германии»27. В конце июня-июле со справкой ознакомились все служащие отдела. Это помогло им традиционным образом осмыслить берлинские события.
«Литературная газета» срочно начала поиск лиц и сил, действиями которых можно было бы «объяснить» недовольство граждан ГДР. Ими последовательно назывались Эрнст Рейтер, бургомистр Западного Берлина, социалист; канцлер ФРГ Конрад Аденауэр; банды фашистов, подготовленные, якобы, в Западном Берлине. «Вдохновителями диверсий и провокаций» были объявлены американские конгрессмены, ассигновавшие в июне свыше 5 млрд. долларов «на военную помощь иностранным государствам»28.
В июле 1953 г. агитпроп и СИБ начали еще одну психологическую операцию, направленную на срыв создания ЕОС. Объектом воздействия стала Франция. В передовой статье «Правды» «Угроза, нависшая над Францией» 18 июля утверждалось, что перед каждым гражданином французской республики встал «вопрос совести»: «Американские круги, заинтересованные в скорейшем восстановлении реваншистского «вермахта», открыто говорят о своем стремлении сломить сопротивление французов созданию «европейской армии». Пропагандисты спекулировали на сильных германских фобиях, угольных затруднениях Франции, которые искусственно были созданы США и Великобританией после войны, проводили ложные аналогии: «Французские экономисты указывают, что "план Шумана" воспроизводит в своих основных чертах военно-экономическую операцию Гитлера...». В этом же номере не случайно были помещены статьи М.Харламова «О капиталистическом окружении» и «Горькие признания» о росте антиамериканских настроений в Европе.
В сентябре СИБ докладывал о распространении статьи «Угроза, нависшая над Францией»: полный текст в «Юманите», в ряде коммунистических газет в сокращенном виде. Франс-пресс и англо-американские агентства замолчали статью: она затронула любимое детище Эйзенхауэра — ЕОС29. В целом это была успешная операция: в совокупности с другими она способствовала тому, что французы выступили против ЕОС.
Несмотря на заключение перемирия в Пханмынджоме 27 июля 1953 г., идеологические схватки между супердержавами усилились. Правительства СССР и США делали ставку прежде всего на силу. Так, речь председателя совета министров СССР Г.М.Маленкова на сессии Верховного совета 8 августа содержала в себе два взаимоисключающих тезиса: «было бы преступлением перед человечеством, если бы наметившаяся некоторая разрядка международной атмосферы уступила место новому усилению напряженности» и «Соединенные Штаты не являются монополистами в производстве водородной бомбы». Совсем в духе Эйзенхауэра он обвинил противоположную сторону в проведении стратегии «холодной войны» и заявил об увеличении ассигнований на производство товаров народного потребления30.
Не успели смолкнуть аплодисменты депутатов, как СССР 12 августа испытал водородную бомбу. Пресса публиковала те отзывы иностранных газет, которые подчеркивали главную мысль руководителей: водородное оружие СССР никому не угрожает31. Тогда же, 12 августа, на имя Маленкова обратились Д.Мельников и Л.Черная, авторы отклоненной в феврале книги о гитлеровских генералах, с просьбой пересмотреть вопрос. Книга еще раз поступила к рецензентам32.
Не случайно: в августе советские пропагандисты проводили очередную психологическую операцию, приуроченную к сентябрьским парламентским выборам в ФРГ. План агитпропа предусматривал популяризацию ноты советского правительства от 15 августа, посвященную германской проблеме; разоблачение вмешательства «американских империалистов в избирательную кампанию», изображение упадка немецкой культуры в Западной Германии вследствие идеологической экспансии американцев, показ бесчинств американских военных в ФРГ, дискредитацию Боннского и Парижского договоров. Кроме того, план предусматривал дискредитацию К.Аденауэра в материалах типа «Личные доходы Аденауэра»33. Важнейшая роль в насаждении образа врага среди немцев отводилась радио. Радиожурналисты, а порой это были газетчики, срочно переведенные на радио, постоянно пользовались газетными материалами. 25 августа «ЛГ» назвала Аденауэра «реваншистом», «Комсомольская правда» 5 сентября — «террористом», «Правда» 31 августа — «врагом немецкого народа». Все газеты показывали, что якобы выборы проходили в «условиях фашистского террора». Однако на выборах победу одержал блок Аденауэра ХДС/ХСС. У пропагандистов было объяснение — «фашистский террор». Поворот событий изменил отношение к книге Д.Мельникова и Л.Черной: 11 сентября было принято решение продолжить работу над книгой, исключив «второстепенные материалы и неточные формулировки»34. В середине 1954 года она вышла в свет.
Психологическая война в период разрядки создавала противоречивую ситуацию. Так, в сентябре МВД удовлетворил просьбу СИБа о доставке иностранных газет без ограничений, но, одновременно, партаппарат пресекал несанкционированные попытки общения советских корреспондентов за рубежом со своими коллегами из Би-би-си35. Ослабление цензурных ограничений на Западе было воспринято пропагандистами в соответствии с законами «психологической войны». 22 сентября 1953 г. начальник СИБ П.А.Поздеев обратился в агитпроп и министерство культуры СССР: «В настоящее время в связи с некоторой разрядкой напряженности в международных отношениях и ослаблением режима для иностранной печати, в ряде капиталистических стран складывается более благоприятная обстановка для расширения советской печатной пропаганды»36.
Дискредитация маккартизма
В середине 50-х годов одиозной фигурой, которая олицетворяла милитаристские силы Запада, стал сенатор Д.Маккарти. Распространение маккартизма на Западную Европу испугало многих западных политиков: об «ураганных» поездках по Европе помощников Маккарти Роя Кона и Дэвиса Шайна писали как советские, так и западноевропейские газеты37. В результате инспекции 830 сотрудников «Голоса Америки» были уволены, были сожжены все «издания, которые систематически публикуют коммунистическую пропаганду» из американских библиотек в Европе. На деле среди них было множество либеральных изданий. В июне 1954 г. «Крокодил» в очередной раз высмеял как американскую демократию, так и сенатора, который назвал «неприличным и незаконным» прослушивание его телефонных разговоров военным министерством США. Карикатура Л.Бродаты называлась «Оскорбленная невинность» . Одновременно агитпроп напомнил еще об одном символе милитаризма. В связи с пятилетием трагического случая с Форрестолом в журнале «Крокодил» появилась злейшая карикатура — напоминание маккартистам об «атомно-истерическом прыжке»39 их предшественника. Речь шла о враге — не до церемоний.
Некоторые выводы
Таким образом, во второй половине 1953 — первой половине 1954 гг. пропагандисты СССР целенаправленно использовали образ врага в психологических операциях против Запада. Противоречия супердержав привели к тому, что после кратковременного падения численности антиамериканских материалов весной 1953 г. вновь начался их рост. Образ американского, немецкого врага не изменился, активно использовался и для проведения внутренних психологических операций весной-летом 1953 г.
Вместе с тем, после «дела Берии» пропагандисты уже не могли столь активно пользоваться образом внутреннего врага. В общественном сознании СССР началось размывание образа внутреннего врага. Компенсируя потерю, пропагандисты должны были увеличить количество антизападных материалов