Образ врага в советской пропаганде. 1945-1954 гг. 
§ 4. Возникновение образа врага
Новая информационная реальность и политика
В первой половине 1947 г. советские пропагандисты, пресса последовательно освещали факты, которые свидетельствовали об ухудшении международной обстановки: создание Бизоний в январе 1947 г.; заключение в марте 1947 г. франко-английского договора, справедливо воспринятого как основу Западного блока; нежелание западных держав считаться с советскими интересами во время Московского СМИД; окружение СССР системой военных баз США и Великобритании; дипломатию канонерок со стороны США в отношении западноевропейских и азиатских государств22.
Несмотря на очевидные факты, советское правительство по-прежнему пыталось вести сдержанную политику в отношении США. Так, И.В.Сталин весьма спокойно воспринял провозглашенную 12 марта 1947 г. «доктрину Трумэна», хотя она имела явную антисоветскую направленность: Трумэн призывал к оказанию экономической и военной помощи Греции и Турции с целью остановить наступление «тоталитаризма»23.
Не менее сдержанным было поведение И.В.Сталина во время и сразу после потерпевшей крах московской сессии СМИД, на которой обсуждался германский вопрос. Делегации западных держав не пожелали считаться со стремлением Кремля получить германские репарации. Однако во время встречи с Д.Маршаллом 15 апреля 1947 г. Сталин охарактеризовал конференцию как «только первые перестрелки и стычки передовых сил в этом вопросе» и выразил надежду на достижение со временем компромисса24.
Вместе с тем, «первые перестрелки и стычки» принимали все более ожесточенный политический и идеологический характер и больший масштаб. На Московском СМИД в марте 1947 г. развернулась дискуссия В.М.Молотова и Э.Бевина о Динкельбахе, состоявшем ранее в нацистской партии. Советский министр усмотрел в его нахождении на одном из постов в английской зоне оккупации нарушение Потсдамских соглашений. В пылу полемики представители обеих держав использовали двойные стандарты: отрицая у себя какие-либо недостатки, приписывали их наличие противнику.
В связи с этим конфликтом УПА, по словам одного из сотрудников, «организовало» письмо в редакцию «Манчестер Гардиен», подписанное «А.Леонидовым». Апеллируя к потерям, которые СССР имел в годы войны, автор письма обвинял англичан и американцев в использовании немецких специалистов, состоявших ранее в нацистской партии и помогавших Гитлеру производить вооружения. Редакция английской газеты вернула советской стороне ее же обвинения, констатировав, что в советской зоне также работают бывшие нацисты, а в виде госпредприятий на немецкую землю вернулся «монополистический капитализм». «В то время, как многие из наших друзей в США и Англии трепещут при мысли о "красной сети" и о развращении невинных людей коммунизмом, — несколько иронично характеризовала ситуацию газета, — сон г-на Леонидова, по-видимому, также рядовых русских людей, нарушается мыслями о такой же зловещей сети, которую плетет западный капитализм». Что касается Динкельбаха, то «Манчестер Гардиен» сообщала, что, «прочищенный» оккупационными властями, он занимает пост, на котором все решения принимаются с санкции этих властей. Обвинения советской стороны были признаны дымовой завесой, создаваемой с целью более успешной эксплуатации своей зоны оккупации25.
За идеологическими схватками стояли реальные проблемы. Немецкие специалисты работали не только во всех оккупационных зонах, но и на территории СССР, США. Так, на опытном заводе № 2 министерства авиапромышленности работало около 700 инженеров и техников, не считая членов семей, среди которых были главные конструкторы, награжденные ранее гитлеровскими орденами26. Используя специалистов, бывшие союзники в идеологических целях эксплуатировали проблему, направляя стрелы друг против друга.
В итоге советская администрация в Германии пошла по пути союзников. 28 августа 1947 г. «Правда» сообщила о приказе главноначальствующего маршала Соколовского, разделившего бывших членов НСДАП на «бывших активными фашистами» и неактивных фашистов. Заметка называлась «Два подхода к задаче денацификации» и подразумевала, что в западных зонах все не так. Как правило, подобные публикации заканчивались призывами к бдительности советских людей.
Повышению бдительности служили также сообщения в советских газетах о связях различного рода шпионских групп и целых оппозиционных партий с фашистами и американской разведкой в Польше, Венгрии, Югославии27.
Таким образом, конфронтация держав по различным аспектам взаимоотношений — германской проблеме, «атомным» вопросам, положению дел в Восточной Европе, вела к созданию новой информационной реальности, накоплению недоверия и подозрительности союзников друг по отношению к другу, принятию новых идеолого-пропагандистских решений, углубляющих конфронтацию.
В марте-апреле 1947 г., после публикации «Доктрины Трумэна», во время проведения сессии СМИД советские пропагандисты провели еще один анализ сложившейся в Европе и США ситуации. Источником информации служили зарубежные журналисты. В беседах с ними руководителя Совинформбюро С.А.Лозовского, зам. председателя ВОКС А.А.Караганова интересовало состояние общественного мнения во Франции, США, Бельгии, отношение европейской интеллигенции к политике США, планам создания «западного блока», восприятие различных политических сил и лидеров массами. Из бесед с Женевьевой Табуи, Пертинаксом из Франции, Вивье из Бельгии были сделаны выводы об их идейной растерянности после войны, тяготению к Америке (скорее — буржуазности. —А.Ф.) при словесных утверждениях о нелюбви к «американизму» и советскому коммунизму. Все представляли социалистов как «проституток», которых подкупают американцы, и негативно относились к попыткам создать Западный блок. Коммунистически настроенный писатель Луи Арагон резко отрицательно относился к американской идеологической экспансии; коммунист Маньен из «Юманите» заявил, что национальные интересы во Франции защищают только коммунисты.
Известный радиожурналист Джоханнес Стил отметил, что «единственное, что сейчас пугает американцев, — это возможный кризис», а многочисленные разговоры о мировом господстве США опираются на высокий жизненный уровень населения. Журналист низко оценил широко разрекламированную в СССР пьесу К.Симонова «Русский вопрос», которая, с точки зрения пропагандистов, верно отражала американскую действительность. «Ее было бы невозможно поставить в Нью-Йорке, — заявил Стил, — зрители просто бы хохотали». Искушение журналистов Запада антисоветизмом, чему посвящена пьеса, поставлена более тонко, продолжал он. Журналисту не открыто предлагают взятку, а «обволакивают роскошью» для того, чтобы он поступился своими убеждениями28.
Нарастание американской экспансии заставляло советское руководство разрабатывать дополнительные меры по обеспечению внутреннего морально-политического и идеологического единства общества. В середине апреля 1947 г. УПА разработало «План мероприятий по пропаганде среди населения идей советского патриотизма». Генеральной идеей плана было противопоставление «передового» советского буржуазному. «В основу работы по воспитанию советского патриотизма, — отмечалось в документе, — должно быть положено указание товарища Сталина, что даже «последний советский гражданин, свободный от цепей капитализма, стоит головой выше любого зарубежного высокопоставленного чинуши, влачащего на плечах ярмо капиталистического рабства». Главной внутриполитической опасностью составители плана считали «проявление низкопоклонства и раболепия перед буржуазной наукой и культурой со стороны отдельных неустойчивых граждан СССР». Вместе с тем, комплексный план не определял четко очерченной цели — государства-лидера на Западе, на котором необходимо было сосредоточить пропагандистский огонь: источником опасности предстал абстрактный «капиталистический Запад». В осуществлении плана должны были быть задействованы УПА, центральные газеты, Союз советских писателей, министерство кинематографии, комитет по делам искусств, президиум Академии наук СССР, министерство высшего образования. Предусматривалось создание фильмов, пьес «о советском патриотизме, о национальной гордости советских людей», а также «о нравах и быте буржуазного общества»29. Уже в апреле-мае 1947 г. газета УПА «Культура и жизнь» поместила серию пропагандистских статей: «Ответ господину Дэвиду Лоуренсу», «Разоблаченная легенда», «О советской культуре», «Непреоборимая сила советского патриотизма», «Патриотический долг советских ученых», «Идеи патриотизма в художественной литературе» и другие30. В статьях четко реализовывались установки плана по пропаганде советского патриотизма, появились обобщения, не характерные ранее для советской прессы. Одна из статей называлась «Капитализм и его культура».
Между тем, И.В.Сталин в беседе с видным деятелем республиканской партии США Г.Стассеном, отчет о которой был опубликован «Правдой» 8 мая, еще раз подтвердил необходимость американской помощи СССР («У русских имеется желание сотрудничать»), а также продемонстрировал лояльность к социально-политическому и экономическому строю США («Нужно уважать системы, одобренные народом»).
Прорыв
К середине 1947 г. система межгосударственных отношений накопила огромное количество противоречий и предпосылок для качественного скачка: перехода к «холодной войне». Сдержанность советского руководства по-прежнему объяснялась только стремлением получить от союзников экономическую помощь. 5 июня 1947 г. Д.Маршалл выступил с планом оказания помощи европейским странам, который и послужил поводом к началу открытой конфронтации. Первая реакция кремлевского руководства на «план Маршалла» была сдержанной и осторожной, но в целом заинтересованной. Желая получить кредит и поставки товаров от США, руководители СССР одновременно не могли допустить покушения на советское влияние в Чехословакии и Польше, которые были приглашены на Парижскую конференцию. Инструкции советской делегации, возглавляемой лично В.М.Молотовым, предусматривали выражение протеста «против любых условий такой помощи, которые связаны с нарушением суверенитета европейских стран или их экономическим порабощением»31. Правительство негативно относилось к созданию наднациональных координирующих комитетов по реализации плана, поэтому делегация должна была настаивать на выработке планов оказания помощи на двусторонней основе. И.В.Сталин и МИД были в курсе того, что союзники составляли план с расчетом на отказ СССР от участия в нем32.
По мере роста разочарования в «плане Маршалла» все более жесткими становились оценки политики США советскими пропагандистами. 12 июня 1947 г. Ю.Семенов опубликовал в «Правде» статью «Фашистская «теория» геополитики на американской почве». Исходя из советских представлений о мотивах американских политиков, журналист цитировал «некоего Флауэрса», заявлявшего, что «геополитические соображения» требуют «выбирать своих временных друзей, глядя на их сырье, ...которое должно дополнять экономику США». 29 июня в «Правде» была изложена советская позиция по отношению к «плану Маршалла»: план «неизбежно поведет к вмешательству одних государств в дела других государств». В заключительной речи В.М.Молотова на Парижской конференции 2 июля западные державы обвинялись в стремлении расколоть Европу на два враждебных лагеря, а через несколько дней — в стремлении «создать блок с участием западной Германии». Под давлением советских руководителей от участия в Парижской конференции отказались правительства Польши и Чехословакии33.
К середине лета 1947 г. процесс переосмысления отношений «двух миров» завершился у обеих сторон. Так, голливудская газета «Сценарист» в июле-октябре 1947 г. поместила серию репортажей о визитах президента Лиги кинопродюсеров Америки Эрика Джонстона на все основные киностудии. В студии «РКО» Джонстон «рассказал своим слушателям, что после беседы с государственным секретарем Маршаллом, сенатором Ванденбергом и другими он пришел к совершенно твердому пониманию того, что необходимо было немедленно начинать официальную политику противопоставления своей мощи советской экспансии, подчеркнув, что эта политика должна встретить поддержку в кинофильмах, выпускаемых в США». В студии «Уорнер Бразерс» Джонстон назвал американских коммунистов «предателями», заявив, что его идеал — свобода личности34.
Советская пропаганда откликнулась почти мгновенно: борьба против «голливудской стряпни» стала формой противостояния супердержав. 20 августа 1947 г. «Крокодил» констатировал: «По примеру некоторых американских торговцев политикой торговцы кино начали запугивать Европу "красной опасностью". Брошен лозунг: "Лучшей зашитой против коммунизма является распространение американских фильмов"»35.
Еще накануне открытия Парижской конференции, в июне 1947 г. началась кампания с осуждением «сомнительных граждан СССР» — микробиолога Н.Г.Клюевой и иммунолога Г.И.Роскина, «выдающееся открытие» которых было разрекламировано 11 марта 1947 года газетой «Культура и жизнь». Впервые в послевоенные годы в ходе идеологической кампании пропагандистами был использован образ врага. Внешнего, так как ученые обвинялись в том, что не устояли «перед домогательствами американских разведчиков» и передали им открытие, «являющееся собственностью Советского государства, советского народа»; внутреннего, так как академик В .В Ларин, передавший рукопись книги Клюевой и Роскина американцам, был осужден за «шпионаж». Сами Клюева и Роскин не только не пострадали, но неожиданно получили в распоряжение лучшую лабораторию36. Руководство страны, прекрасно осведомленное о сути происшествия — официальном научном обмене, берегло ценные кадры, а кампанию использовало для разжигания изрядно подзабытой шпиономании, обеспечения режима секретности, разрыва прежних научных связей с США и Великобританией. Обобщая 9 августа ход партийных собраний по данному «делу», работники ЦК ВКП(б) Н.Пегов и И.Поздняк писали: «Многие члены партии в своих выступлениях резко критиковали ротозейство и притупление бдительности среди некоторых работников, в результате чего иностранной разведке облегчается возможность проникновения в советские научные учреждения»37.
«Образ врага» стал средством внедрения в общественное сознание идей «советского патриотизма». Важным аспектом державного патриотического мышления была идея о морально-политическом единстве советского общества. Все негативные явления, с точки зрения организаторов кампании, были результатом влияния Запада. Так, во время философской дискуссии 24 июня секретарь ЦК ВКП(б) А.А.Жданов заявил: «Причина отставания на философском фронте не связана ни с какими объективными условиями... Причины отставания на философском фронте надо искать в области субъективного»38. Под «субъективным» подразумевалось «раболепие и низкопоклонство перед буржуазной философией» начальника УПА Г.Ф.Александрова, вскоре снятого со своего поста.
Проработка столь крупного чиновника должна была усилить эффект от патриотической кампании. Подобная практика воспитания служащих быстро распространяется и на другие их категории: в министерствах заработали «суды чести».
Активным поиском внутренних врагов — «низкопоклонников» перед заграничной культурой, занимался генеральный секретарь ССП А.А.Фадеев. Учитывая, что часть советских литературоведов изучала или хотя бы цитировала творчество русского литературоведа конца ХГХ века А.Н.Веселовского, Фадеев на XI пленуме правления ССП 28 июня выдвинул «творческую точку зрения», согласно которой Веселовский был родоначальником «низкопоклонства перед западом» в России в литературной среде. Удар по «идеологу» «низкопоклонников» был нужен для того, чтобы объявить, например, И.М.Нусинова, написавшего неверную, с точки зрения Фадеева, книгу о Пушкине, «космополитическим последователем» Веселовского, а также заявить, что его последователи «подвизаются в наших университетах». С протестом против подобного мракобесия в ЦК ВКП(б) обратились академики И.Ю.Крачковский, А.Е.Алексеев, И.И.Мещанинов, зам. начальника УПА А.М.Еголин39. Но их выступления уже не могли изменить ситуацию.
В июле-сентябре 1947 г. к формированию у населения патриотизма были подключены председатель правления Союза СП УССР А.Е.Корнейчук, министр просвещения РСФСР А.Калашников, биолог профессор ИЛаптев, президент Академии художеств СССР А.М.Герасимов, зав. отделом пропаганды газеты «Правда» Д.Т.Шепилов и другие'40. В их статьях были подвергнуты критике «формалисты» и антипатриоты, которые, с точки зрения авторов, подрывали передовое советское искусство и науку.
Дискредитация «формалистов» осуществлялась при помощи подтасовки фактов, подмены критикуемого тезиса ссылками на личные качества человека. Характерный пример — статья И.Лаптева «Антипатриотические поступки под флагом "научной критики"», опубликованная «Правдой» 2 сентября 1947 г.
Статья Лаптева была отголоском дискуссии в области генетики. Еще в апреле 1944 г. Т.Д.Лысенко был подвергнут критике со стороны американского генетика Сакса, который утверждал, что к подавлению генетики в СССР привели три причины: наличие националистической позиции, отвергающей чужеродную науку; реакция на искажение принципов генетики со стороны гитлеровцев в их расовых теориях; давление советской политической философии. Генетик академик АН Белорусской ССР А.Р.Жебрак подверг критике политические воззрения Сакса, заявив еще в начале 1945 г. Г.М.Маленкову, что в развале генетики виноват только академик Лысенко. Однако он согласился с научной критикой взглядов Лысенко Саксом41.
Весной 1947 года положение президента ВАСХНИЛ и директора Института генетики АН СССР Лысенко пошатнулось: теперь с критикой его взглядов выступили многие советские ученые. Опасаясь падения, Лысенко активизировал деятельность по дискредитации оппонентов. К счастью для него, международные отношения резко ухудшились, и советское правительство развернуло борьбу с «низкопоклонством» перед заграничной наукой. Используя услуги профессора Лаптева, Лысенко нанес удар по Жебраку, который в 1930-1931 гг. проходил стажировку в Америке, печатался в зарубежных журналах и был активнейшим критиком «главного агронома Наркомзема». Лаптев инкриминировал Жебраку выступление против «выдающегося» представителя биологической науки Лысенко, сходство взглядов Жебрака и Сакса. Патриотическую гордость Жебрака, выраженную в словах: «Вместе с американскими учеными мы, работающие в этой же научной области в России, строим общую биологию мирового масштаба», Лаптев выдал за преклонение перед «мировой наукой», за низкопоклонство, за антипатриотизм.
Программная статья Д.Т.Шепилова «Советский патриотизм», опубликованная «Правдой» 11 августа 1947 года, была последовательным изложением идей, изложенных в преамбуле «Плана по пропаганде среди населения идей советского патриотизма», и делала акцент на унижении русских людей в начале XX века иностранцами: «В холуйском раболепии перед иностранщиной правящие классы царской России широко открыли двери иностранному капиталу». Таким образом, летом 1947 г. в связи с началом «холодной войны» советские пропагандисты начали активно внедрять в общественное сознание образ внешнего врага в лице США, Великобритании, Запада в целом, а также начали поиск людей, которые могли бы олицетворять образ внутреннего врага.